Первоапрельские международные бишкекские конкурсы придумал Улан Джапаров, профессиональный архитектор, неформальный куратор и культуролог. Участвовали художники из Центральной Азии, Казахстана, России, и даже из дальнего зарубежья наведывались. Проводились конкурсы четыре года подряд, с 2004 по 2007 годы. Конкурс не назывался конкурсом актуального искусства, поэтому участвовали все желающие. Но концептуальность представленных работ подразумевалась, как нечто естественное. Концептуальна работа или нет, и стоит ли ее выставлять на конкурс – решал сам Улан. Это было его моральным вознаграждением за потраченные время и нервы. Недорогая реклама; известные члены жюри; смешные призы, которые тут же, по окончанию вручались победителям – все чисто и прозрачно. Все, как на нормальных культурных тусовках.
Темы конкурсов каждый год менялись и приводили в ужас обывателей и работников культуры. Ну, посудите сами, перечисляю названия по порядку: «Чайник», «Калпак», «Стоячие носки», «Автопортрет в натуре». Детский сад, какой-то…. Названия придумывал Улан. Он же задавал тон всем этим конкурсам. Получалось талантливо и необычно. Нечто среднее между неформальным общением и… небольшим скандальчиком. Скандалистам казалось, что западные фонды дают деньги только на апрельские безобразия, чтобы разрушить нашу многовековую культуру. А на нужные стране, «правильные» проекты, денег не дают. Скандалисты негодовали и сильно ошибались: на конкурсе больших денег никогда не было (чаще всего не было даже маленьких).
Были по настоящему скандальные работы. Слава богу, Мы островок демократии! Поэтому никто не заметил оскорбительных намеков в объекте «Калпак» Александра Николаева из Узбекистана. Терновый венец спасителя надет на национальный головной убор, который и служит защитой от колких мучений.
Точно подмечено: именно в небольших странах чаще всего надеваются безопасные терновые венки на истеричные головы лжепророков. Здесь и синтез, и основа… для раздвоения личности…. Автор из Ташкента прислал только словесное описание. Воплощали идею сами организаторы – Улан и группа «Museum». Обычная практика помощи иногородним участникам конкурса. И практика командной работы, когда каждый делает свое дело молча, особо не интересуясь – работают ли остальные коллеги?
Вспоминается раскатанный в «блин» «ходом истории» и киргизскими автомобилями советский электрический чайник. На загородной трассе его подобрал Шайлоо Джекшенбаев.
«Чай вдвоем» Арапбаева Нияза – забавная керамическая игрушка, напоминающая любовные качели. Бесполезная и красивая.
Самое радикальное произведение на конкурсе «Стоячих носков» – триптих «Флаги» Эрнста Абдразакова и Дили Халмурзиной. В центральной части триптиха – фашистская свастика, составленная из черных носков. Намек на революцию «стоячих носков»? Боже упаси! Конкурс был заявлен до революции 24 марта, организаторы и участники просто не догадывались о надвигающихся великих событиях. Революция перемешала все планы, и первоапрельский конкурс 2005 года прошел не первого апреля, а много позже. Участники отнеслись с пониманием.
Последний конкурс «Автопортрет в натуре» прошел годом позже и на нем Алексей Румянцев, художник из Душанбе, просто упал лицом в оливье и выставил этот «оттиск». Я разговаривал с автором, и он мне признался: так оно и было. Приехал в Бишкек, немного расслабился. И, понимая, что ничего не успевает, упал со стыда лицом прямо в салат. Очнулся и понял: не зря!
Первоапрельские конкурсы наполняли среду иронией, которой нам сейчас так не хватает. В подлинно народной культуре рядом с героем всегда находится острослов (шут). И славы у этого острослова не меньше, а подчас даже больше, чем у покровителя. Сейчас почти забыли такие имена, как Ходжа Насреддин, Алдар-Косе, Куйручук. Славословят другие…. В народной культуре всегда присутствует и ехидство и ерничанье. И действительно: с чего это народу быть в пафосе? Он заведомо живет хуже элиты и спасает его только смех. И ирония как пар, который надо, не забывая, выпускать время от времени.
В классическом искусствоведении принято считать, что ирония не способна создать большой стиль, принижая эстетические категории возвышенного и прекрасного. На мой взгляд, это не совсем верно. Мы находимся не в классицизме – мы в эпохе постмодернистской иронии. Модернизация 20 века была требованием равенство для большинства. А освобожденные кухарки заявили: не хотим равенства, хотим жить лучше остальных кухарок! И в 21 веке остается только иронизировать по поводу засилья охлократии Интернета и несбывшихся лозунгов Великой французской революции. Поэтому пафос без иронии не дает большого стиля, а превращается в эклектику.
Кстати немного о наших неформалах и авангардистах. Часто наши неформалы, в кавычках, это просто повторение ситуации двадцатилетней, а то и все пятидесятилетней давности. Это уже неформальный глянец. И может и хорошо! Поймите правильно: точность в терминах нужна. Когда журналистика в своем интервью называет салонную работу авангардом, ей это простительно. Журналистка не знает, что через сто лет авангард действительно становится глянцем. Но это непростительно самому художнику. Подражая своим предшественникам начала прошлого века, он просто мистифицирует журналистку и ситуацию с очевидными целями. Я хотел бы, чтобы у нас было хорошее академическое и хорошее салонное искусство. Я убежден, если художник будет понимать, что он делает салонное искусство, он будет делать его лучше.
Первоапрельские конкурсы были неформальными по-настоящему: менее провинциальными, более смелыми, с меньшей оглядкой на братьев старших. Поэтому и были многими не поняты. Могу утверждать, что Первоапрельские конкурсы были актуальным авангардом. Да, это был социальный конкурс, и было много не профессиональных работ, много было просто подделок и игрушек. Но социальное искусство и было для республики авангардом того времени? Наверное, я просто веселюсь, надо заканчивать.
Вот для организаторов начинались невеселые времена. Вначале конкурс поддерживали, потом – нет. Больше всех помогал тогдашний глава Швейцарского бюро по развитию Урс Херен. Хорошо поддерживал конкурс салон «Тумар». Еще многие и понемногу, всех не упомню. Последние конкурсы держались на голом энтузиазме: те, кто делал конкурс, и были его спонсорами.
Почему интересный, недорогой, массовый конкурс не продержался десять, двадцать, тридцать лет и не стал необходим, как чистый воздух, не стал элементом городской культуры Бишкека? Бишкек становится большой деревней? Мы не ценим маленькие победы? Нет меценатов? Провинция предпочитает российских артистов? Не знаю? Наверное, виноваты мы сами. Государство точно не виновато. Государственная поддержка губительна для самобытности.
Когда я говорю про большую деревню, я не хочу обидеть несчастных мигрантов. Естественная миграция осталась деревней, не найдя в городе крепкую городскую адаптивно-социальную культуру. Неформальных инициатив, подобных Первоапрельскому конкурсу у нас практически нет. Есть формальные, скучные, малоинтересные и малопривлекательные, дежурные мероприятия. Первоапрельский конкурс и был похож на ту знаменитую ласточку, которая не делает весны и, тем не менее, все равно летит. Правда полет был недолгим…
Да, чуть не забыл! Ура! Улан Джапаров продолжает! В прошлом году Первоапрельский конкурс был проведен в галерее «Колдо» Анары Молдалиевой на бульваре Дзержинского. Это было однодневное неформальное и очень интересное мероприятие! И в этом году предполагается какое-то продолжение, но это уже совсем другая история.